- Хорошо, что вместе, одна бы я ни за что не сориентировалась, - взяла сына под руку, лишь сошли
с автобуса.
Прошлись по рядам, поглядели по сторонам, приценились и уже направились в сторону дома.
- Давай поприкалываемся, - потянула его в палатку с обувью.
- О! Разводилово! - сказал Лёшка, - В прошлый раз тут бабушку развели на полторы тысячи. Мы как раз мимо проходили, видели.
Я деловито скользнула взглядом по полкам. Ничего любопытного, всё как везде. Стоп. Кажется это интересная модель.
- Как тебе? - спросила сына, - симпатичные?
- Ничего так, - отозвался он.
Присела, начала примерять.
- Сейчас вам вторую принесу, - с ярко выраженным среднеазиатским акцентом засуетился продавец.
Через пару секунд он стоял возле меня на коленях и шнуровал мне обувь.
- Да, неплохо, - оглядела себя в зеркале.
- Ничего так. Сразу двадцать лет скинула. Может это ещё примеришь, - сын подал балетки с морской тематикой, тоже кстати симпатичные.
- Да, да! - чуть не подпрыгнул от радости продавец, - Точно, двадцать лет минус!
- Какую цену запросите? - обратилась к продавцу.
Тот заулыбался:
- Две с половиной и семьсот.
- Дорого.
- Давай две с половиной и пятьсот.
- Нет.
- Хорошо. Для тебя за две с половиной и двести.
Я медленно сняла обувь и направилась к выходу.
- Подожди. Я тебе хорошую скидку сделаю. Давай за всё две двести.
- Нет. Мне не нравятся эти балетки.
- Сколько ты хочешь? - переспросил продавец.
- Семьсот пятьдесят, - с невозмутимым спокойствием парировала я.
Далее последовала пауза.
- Тысяча семьсот пятьдесят? - переспросил продавец, делая упор на тысячу.
- Семьсот пятьдесят, - повторила я.
- Э, слушай, клянусь, сам за тысячу брал! Закупочная цена тысяча, да! Тебе, по-братски скидку делаю. Будешь потом ко мне приходить.
- Уходим, - сказала я сыну, с интересом наблюдающему наш диалог.
Он вышел, и я за ним.
- Давай за восемьсот пятьдесят, - уже в спину, видимо надеясь, что не вернусь, кричал продавец.
Я, выйдя на улицу, переспросила у сына:
- Как думаешь, восемьсот пятьдесят нормально?
- Да, - утвердительно качнул головой.
Вернулись. И тут произошло то, что надо бы снимать на камеру.
Высокий смуглый, широкоплечий продавец в руках пакет с обувью:
- Ты издалёка, да? - спросил меня.
- Да.
- Торговаться любишь, да?
- Да.
- За восемьсот пятьдесят! - протянул пакет мне.
- Восемьсот, - раскрываю кошелёк и отсчитываю купюры. - Сто. Двести, пятьдесят, - протягиваю медленно ему в руки двести пятьдесят рублей.
- Издеваешься, да? - произнёс он и посмотрел на меня, как кролик на удава, и как будто, как мне показалось в тот момент, начал уменьшаться в размерах.
- Подожди, - опять раскрываю кошелёк и вынимаю купюру в пятьсот рублей. Отдаю. Медленно набираю мелочь, - Ещё хлеба надо купить, молока, продуктов, - и перекладываю мелкие монеты в его ладонь.
Это выглядело со стороны как жест щедрой доброй барыни для бедного слуги полностью бесправного и смиренного.
В итоге получилось семьсот шестьдесят с копейками. Беру из его рук пакет с кроссовками и выходим из палатки. Девушка, что была свидетельницей расчёта, рассмеялась.
Мы повернули за угол и тут уже не сдержала эмоций я.
- Мам, он не ожидал такого поворота. Кажется он не осознал, что произошло. - говорит сын, - Жаль, что нельзя такие моменты заснять на видео.
